Англичане эпохи Возрождения великолепно разбирались в цветовой символике. Они знали наименования огромного количества цветовых оттенков. Серый, который на языке символов означал уныние, ошибку обман, бедность, наготу и зиму, имел названия: «цвет пыли», «цвет испуганной мыши», «розовый пепел», «гридеперлевый» (жемчужно-серый), «серый нищенский», «серый джентльменский», «крысиный», «цвет волос молодой женщины». (Не правда ли, какое богатство образов? И вспомним современное – «серые будни».)
Именно английская культура, утонченная и аристократичная, придала серому благородное звучание и сегодняшние неограниченные права. Авангардный темно-серый, разбавленный синим, получил название «цвет маренго» (по названию местности, где жители носили домотканую одежду такого цвета).
Белый, который издревле считался цветом траура и только с середины XVI в. передал это значение черному, во времена В. Шекспира уже означал духовность, целомудрие, простоту, невинность, ясность души и истину.
Красный можно назвать любимейшим цветом эпохи Возрождения. Оттенков он имел великое множество, и, хотя некоторые из них в цветовом коде указывали на зло, плавные значения красного были: солнце, огонь, могущество и свет.
Зеленый – любимый цвет Шекспира – символ жизни, цветения, радости и счастья.
Желтый был самый многозначительный цвет. В зависимости от оттенка его трактовали как в положительном, так и в отрицательном смысле. Золотой, например, символизировал свет, благодать, славу, просвещение, мудрость, милость, избранность, а так называемый «цвет льва»(оранжевый, желтый с примесью темно-красного, цвет окраски дубленой кожи) обозначал высокомерие и такое поведение мужчин, которое можно назвать «павлиньим апломбом», а в обуви или чулках этот оттенок получал дополнительное значение влюбчивости, призыва к любви (вспомним желтые подвязки шекспировского Малъволио из «Двенадцатой ночи»). Грязно-желтый цвет – сто именовали «цветом глины» – символизировал еще и безумие, то, что оскорбляет человека, лишает его человеческого облика.
В XIX в. символическое значение желтого цвета. У пост импрессионистов желтый цвет – это уже цвет жизни, активности, солнечной энергии, порождающей все живое (например, картина В. ван Гога «Подсолнухи»). А художник-символист Одилон Редон в это же время «реабилитирует» значение черного цвета как важнейшего цвета на палитре: «Он оплот духовного, самый прекрасный цвет, отсутствующий в призме». Арман Сегун, художник того же круга, что и Поль Гоген, интерпретировал красный как кровь, которая течет вертикально по венам; синий как небо, и поэтому этот цвет «горизонтальный», выражает мягкость, покой, мечту; зеленый, по его мнению, дает впечатление движения справа налево, зеленая краска -«подруга» фиолетовой, которая «льстит» оранжевой и красной, олицетворяющим золото, солнце, жизнь и силу. Крупнейший представитель экспрессионизма начала ХХв.
Эмиль Нольде писал: «Цвет – материал живописи: цвета в своем уединении плачут и смеются, мечтают о счастье, о любви, они поют волшебные хораллы, они оживают и умирают».
Цвет всегда был важным элементом нашего познания природы, и наше восприятие цвета зависит от многих факторов. И в самую первую очередь, собственно, от строения человеческого глаза.
Физиология зрительного восприятия. Человеческий глаз содержит два вида светочувствительных рецепторов: палочки и колбочки. Палочки обеспечивают черно-белое зрение и обладают очень высокой чувствительностью. Колбочки же позволяют человеку различать цвета, но их чувствительность гораздо ниже. В темноте работают только палочки – именно поэтому «ночью все кошки серы». Для палочек излучения с разной длиной волны отличаются только яркостью, поэтому при низкой освещенности мы, не различая самих цветов, можем все же определить, что зеленое яблоко светлее красного.
В сумерках палочки и колбочки работают совместно, а при повышении уровня освещенности палочки понемногу отключаются.
Колбочки гоже не все одинаковые. Существует три типа колбочек, чувствительных к свету с разной длиной волны. В зависимости от того, световые волны какой длины и интенсивности присутствуют в спектре света, те или иные группы колбочек возбуждаются сильнее или слабее. Рецепторы передают сигналы мозгу, а мозг интерпретирует эти сигналы как видение цвета. Исходя из этой особенности строения человеческого глаза можно сделать вывод, что цвет трехмерен по физической природе цветового ощущения и число цветов, различаемых глазом, конечно и ограниченно. А самое главное, что не существует двух людей, одинаково воспринимающих один и тот же цвет.
И это связано с тем, что число и набор рецепторов, отвечающих за восприятие определенных длин волн, у каждого человека индивидуально. Восприятие цвета изменяется с возрастом, зависит от остроты зрения и может меняться даже от того, что человек ел (после еды повышается чувствительность глаза к коротковолновой – синей – части спектра). Но эти колебания незначительны и подобные различия относятся в основном к тонким формам восприятия.
Нам же, в свете этих знаний, стоит обратить внимание скорее на национальность человека. На то, где он родился, где родились его родители, и родители его родителей, в какой местности, высоко ли там стоит солнце. Какое там количество солнечных дней в году, потому что от этого зависит строение его глаза, которое передалось ему генетически. Потому что северянин видит цвета, воспринимает их, анализирует не так, как южанин. У него другая субъективность восприятия. Для цветовой палитры северянина характерны пастельные, спокойные гона, с приглушенными контрастами и мягкими, нежными оттеночными нюансами, которые он видит и понимает, потому что его глаз так способен видеть и понимать.
